Илья Варегин, основатель марки Infundibulum, рассказал на be-in.ru о том, как на одежде можно зарабатывать столько же, сколько и в офисе, об импортозамещении, об учебе в Британской высшей школе дизайна, и в чем принципиальное отличие одежды конца XIX века от современной.

С чего все начиналось

«Я изучал иностранные языки, работал переводчиком, потом — в сфере IT. Параллельно изготавливал исторические костюмы на заказ. Всегда шил руками и никогда не пользовался швейной машинкой.

Одно время я думал стать художником по костюмам, но моя знакомая, закончившая ВГИК, меня отговорила. В итоге я решил, что одежда для жизни, а не для киногероев, не менее интересна, и поступил в Британскую высшую школу дизайна (БВШД). В «Британке» есть два курса, где обучают дизайну одежды: один — британский, другой — российский. Британский курс делает подиумную моду. Там очень серьезный отбор, диплом получают два-три человека.

Российский курс ориентирован в большей степени на коммерческие проекты, на вещи для людей. К сожалению, многие уходят с середины курса: из сорока человек, с которыми я начинал, до выпуска добрались четырнадцать, до показов на неделях моды — шесть. Активно работают сейчас трое.

В БВШД прививают в первую очередь особый подход к работе: в создании коллекции большую часть времени должна занимать теоретическая разработка. Если коллекция изготавливается три месяца, то два из них должны уйти на концепцию. Именно по такой схеме я сейчас работаю.

С нашего курса я был единственным человеком, у которого к выпускному показу уже был готов тираж. Он был очень маленьким — по пять единиц одной модели — но все же это был тираж. Продажей этих вещей я отбил все издержки на изготовление коллекции и полгода обучения. Со второй коллекцией вышел в ноль. Через год мой доход сравнялся с зарплатой на офисной работе.

О марке

Основная идея марки — это эксперимент с возвратом к утерянным или упраздненным принципам в создании одежды, традиционным элементам, которые когда-то широко использовались, но со временем забылись. По разным причинам: что-то было вытеснено, в чем-то отпала необходимость. Отложной воротник на пиджаке, например, сейчас не поднимается, хотя изначально это была стойка, которую откидывали для удобства.

Многие элементы современного мужского костюма декоративны. Я не люблю принты, украшения, дополнительную фурнитуру. Я считаю, что одежда должна быть в первую очередь функциональна. Этот подход, кстати, очень любят в БВШД.

Однако это скорее метод. Что касается философии марки, то мы придерживаемся принципа аскетического гедонизма: «меньше вещей — больше удовольствия». Этот подход был широко распространен в XIX — начале XX века. Тогда у человека был один костюм, в котором он женился, посещал все торжественные мероприятия, в нем же его хоронили — это была качественная одежда, сшитая на заказ.

С индустриальной революцией и стартом массового производства, качество одежды ухудшилось. Почему, например, в классическом мужском пиджаке невозможно поднять руки вверх? Этого не дает сделать низкая пройма. В конце XIX века, когда производство одежды поставили на поток, пройму пиджаков специально начали делать максимально широкой, чтобы в нее поместились руки любого размера. Эта технология стала стандартной, но это не означает, что она совершенна.

Сегодня во главе угла стоят вещи: вещи, а не истории, вещи, а не коллекции, вещи, а не концепции. Появилось два новых платья — линейка обновилась. Для меня коллекция важна как целостное произведение, я хочу понимать, о чем она. Каждый выход в показе — это кусочек пазла, и из этих элементов складывается единая картина.

О производстве

Мы отказались от производства в Китае. Там средний показатель брака — 20%. По факту, это значит, что туда надо ехать на несколько месяцев и все это время заниматься обучением и контролем. Проще это делать в России. Мы работаем отдельно с экспериментальным цехом и двумя производствами, где отшивается тираж.

Проблемы были со всеми. Дело не в поиске, а в том, что везде шьют, как привыкли, а не так, как хочется тебе. Надо быть готовым к тому, что придется потратить полгода и много денег на неудачные образцы, чтобы изменить привычный способ мышления и работы. С каждой швеей я разговаривал отдельно, объяснял ошибки. Через какое-то время они начали сами звонить и задавать вопросы, когда сомневались в чем-то.

О тканях

Если в начале основные сложности были сопряжены с производством, то сейчас – с тканями. Для первых коллекций ткани мы закупали в Италии, но после недавних событий ценник взлетел очень сильно. Поэтому задумались об импортозамещении. Многие говорят, что у нас производят плохие ткани, на самом деле это не всегда так.

Нам, например, интересен лен. Мы нашли маленькую мастерскую в Ивановской области, в которой лен производят на старых станках практически вручную. Когда мы к ним пришли, они были на грани банкротства. Мы скупили все запасы и покрасили в нужные мне цвета – это несложно, требует времени, но денег практически не отнимает.

Сейчас мы работаем с ребятами, которые производят ткань на станках 1960-х годов. Современные станки рвут натуральную нить — они слишком быстрые. Поэтому туда добавляют синтетику. Старые станки дешевле, а на выходе — 100% шерсть. Все ткани, используемые в новой коллекции, изготавливались специально для нас, вплоть до переплетения.

Мне нравится находить людей, которые увлечены своим делом, как ребята с этой фабрики. Они, например, занимаются исследованиями на тему традиционных вариантов переплетения тканей. Но их основная аудитория — это реконструкторы, они просто не знают, что это нужно кому-то еще.

О продвижении

Что касается продвижения, то для нас основной инструмент — это сарафанное радио. Наши основные клиенты — это те, кто совершал покупку уже не раз. Это лояльная аудитория. Если база лояльных клиентов будет составлять пятьсот человек, нам вообще не нужно будет беспокоиться о продажах, даже не нужно будет работать с магазинами.

Все западные магазины работают на выкуп. Что касается нашего рынка, то все готовы сотрудничать только на условиях реализации с 100-250% наценкой.

Магазину нужно заранее со мной договориться, чтобы я специально под них сделал тираж. Я, естественно, готов на это пойти, только если мне заранее заплатят. Магазины же не готовы этого сделать. Получается замкнутый круг — кто-то должен пойти на уступки. Я не хочу, так как несу в этой ситуации все риски.

Очень важно формировать базу лояльных клиентов — прямые продажи самые эффективнее. Я, по возможности, стараюсь общаться с покупателями — лучше сам встречусь с клиентом, чем пошлю к нему курьера. Расскажу, что будет в следующей коллекции и дам совет относительно того, что ему пойдет. Потом добавлю в sms-рассылку.

О планах

Этой зимой мы выходим на полноценный цикл: будем стараться формировать заказы за полгода до поступления коллекции в продажу. В конце октября встречаемся с одним шоу-румом в Париже, в котором хотим выставляться в рамках trade show. Предложений от западных шоу-румов много, но ценник в основном слишком высокий. За то, чтобы вещи повисели на площадке несколько дней, просят пять-десять тысяч евро. Минимум, который нам предлагали, — это четыре тысячи плюс проценты с контракта. Тем не менее мы хотим попробовать.

В планах через год выйти на общий тираж пятьсот единиц. Это реально осуществить, если марка будет развиваться такими же темпами. Потому что практически все деньги, которые мы зарабатываем, мы вкладываем обратно. Важен также тот фактор, что мы работаем в сегменте мужской одежды. В женском — конкуренция больше.

Кризис — это время возможностей, как бы банально это ни звучало. Если бы не было проблем с курсом валют, мы бы не начали искать ткани в России, продолжили бы закупать итальянские. Зато в итоге — нашли вариант лучше. Так во всем. Магазины начинают вынужденно интересоваться российскими дизайнерами — чем не шанс заявить о себе».

Источник: be-in.ru